Неточные совпадения
Было то время года, перевал лета, когда урожай нынешнего года уже определился, когда начинаются заботы о посеве будущего года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными по ним кустами желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые в камень скотиной пары́ с оставленными дорогами, которые не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза
пахнут по зарям вместе с медовыми травами, и на низах, ожидая косы, стоят сплошным
морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
Петербург встретил его не очень ласково, в мутноватом небе нерешительно сияло белесое солнце, капризно и сердито порывами дул свежий ветер с
моря, накануне или ночью выпал обильный дождь, по сырым улицам спешно шагали жители, одетые тепло, как осенью, от мостовой исходил
запах гниющего дерева, дома были величественно скучны.
Сегодня, 12-го, какая погода!
Море еще у Лю-чу было синее, а теперь, в тропиках, и подавно. Солнце печет иногда до утомления, как у нас бывает перед грозой. Теплота здесь напитана разными
запахами; солнце проникает всюду. Появились летучие рыбы, с сельдь величиною; они летают во множестве стаями и поодиночке.
Нечего делать, пришлось остановиться здесь, благо в дровах не было недостатка.
Море выбросило на берег много плавника, а солнце и ветер позаботились его просушить. Одно только было нехорошо: в лагуне вода имела солоноватый вкус и неприятный
запах. По пути я заметил на берегу
моря каких-то куликов. Вместе с ними все время летал большой улит. Он имел белое брюшко, серовато-бурую с крапинками спину и темный клюв.
В Коус я приехал часов в девять вечера, узнал, что Брук Гауз очень не близок, заказал на другое утро коляску и пошел по взморью. Это был первый теплый вечер 1864.
Море, совершенно покойное, лениво шаля, колыхалось; кой-где сверкал, исчезая, фосфорический свет; я с наслаждением вдыхал влажно-йодистый
запах морских испарений, который люблю, как
запах сена; издали раздавалась бальная музыка из какого-то клуба или казино, все было светло и празднично.
Она издает приторно слащавый, но не противный
запах гниющей водоросли, и для южного
моря этот
запах так же типичен, как ежеминутный взлет диких морских уток, которые развлекают вас всё время, пока вы едете по берегу.
Змеиный вид, жестокий; простор — краю нет; травы, буйство; ковыль белый, пушистый, как серебряное
море, волнуется, и по ветерку
запах несет: овцой
пахнет, а солнце обливает, жжет, и степи, словно жизни тягостной, нигде конца не предвидится, и тут глубине тоски дна нет…
С
моря тянул ветерок, и
пахло сыростью.
— Боже мой, как у вас здесь хорошо! Как хорошо! — говорила Анна, идя быстрыми и мелкими шагами рядом с сестрой по дорожке. — Если можно, посидим немного на скамеечке над обрывом. Я так давно не видела
моря. И какой чудный воздух: дышишь — и сердце веселится. В Крыму, в Мисхоре, прошлым летом я сделала изумительное открытие. Знаешь, чем
пахнет морская вода во время прибоя? Представь себе — резедой.
Море в гавани было грязно-зеленого цвета, а дальняя песчаная коса, которая врезалась в него на горизонте, казалась нежно-фиолетовой. На молу
пахло тухлой рыбой и смоленым канатом. Было шесть часов вечера.
Крепко, свежо и радостно
пахло морским воздухом. Но ничто не радовало глаз Елены. У нее было такое чувство, точно не люди, а какое-то высшее, всемогущее, злобное и насмешливое существо вдруг нелепо взяло и опоганило ее тело, осквернило ее мысли, ломало ее гордость и навеки лишило ее спокойной, доверчивой радости жизни. Она сама не знала, что ей делать, и думала об этом так же вяло и безразлично, как глядела она на берег, на небо, на
море.
Еще мальчишкой Туба, работая на винограднике, брошенном уступами по склону горы, укрепленном стенками серого камня, среди лапчатых фиг и олив, с их выкованными листьями, в темной зелени апельсинов и запутанных ветвях гранат, на ярком солнце, на горячей земле, в
запахе цветов, — еще тогда он смотрел, раздувая ноздри, в синее око
моря взглядом человека, под ногами которого земля не тверда — качается, тает и плывет, — смотрел, вдыхая соленый воздух, и пьянел, становясь рассеянным, ленивым, непослушным, как всегда бывает с тем, кого
море очаровало и зовет, с тем, кто влюбился душою в
море…
Слесарь молчал, колыхая вино в стакане. Мягко шумит
море, там, внизу, за виноградниками,
запах цветов плывет в жарком воздухе.
В синем небе полудня тает солнце, обливая воду и землю жаркими лучами разных красок.
Море дремлет и дышит опаловым туманом, синеватая вода блестит сталью, крепкий
запах морской соли густо льется на берег.
Красно улыбаются встречу заре яркие цветы гвоздики и малиновые метелки шалфея, густой
запах нарцисса плывет в свежем воздухе утра, смешиваясь с соленым дыханием
моря.
Дьякон встал, оделся, взял свою толстую суковатую палку и тихо вышел из дому. Было темно, и дьякон в первые минуты, когда пошел по улице, не видел даже своей белой палки; на небе не было ни одной звезды, и походило на то, что опять будет дождь.
Пахло мокрым песком и
морем.
— Итак, — сказал Ганувер, от которого слегка
пахло вином, — ты любишь «
море и ветер»!
Лодка теперь кралась по воде почти совершенно беззвучно. Только с весел капали голубые капли, и когда они падали в
море, на месте их падения вспыхивало ненадолго тоже голубое пятнышко. Ночь становилась все темнее и молчаливей. Теперь небо уже не походило на взволнованное
море — тучи расплылись по нем и покрыли его ровным тяжелым пологом, низко опустившимся над водой и неподвижным. А
море стало еще спокойней, черней, сильнее
пахло теплым, соленым
запахом и уж не казалось таким широким, как раньше.
Наслаждение летним днем, солнечным светом омрачалось мыслью о бедном Гавриле Степаныче, которому, по словам доктора, оставалось недолго жить; среди этого
моря зелени, волн тепла и света, ароматного
запаха травы и цветов мысль о смерти являлась таким же грубым диссонансом, как зимний снег; какое-то внутреннее человеческое чувство горячо протестовало против этого позорного уничтожения.
На всех точках площади между горой и
морем сновали маленькие серые люди, насыщая воздух своим криком, пылью, терпким
запахом человека. Среди них расхаживали распорядители в белых кителях с металлическими пуговицами, сверкавшими на солнце, как чьи-то желтые холодные глаза.
Почему на меня
пахнуло от него только призывом раздолья и простора,
моря, тайги и степи?
Перед обедом доктор Ильяшенко и студент Воскресенский искупались. Жаркий юго-восточный ветер развел на
море крупную зыбь. Вода у берега была мутная и резко
пахла рыбой и морскими водорослями; горячие качающиеся волны не освежали, не удовлетворяли тела, а, наоборот, еще больше истомляли и раздражали его.
По утрам, когда он просыпался, ему не надо было даже приподымать голову от подушки, чтобы увидеть прямо перед собою темную, синюю полосу
моря, подымавшуюся до половины окон, а на окнах в это время тихо колебались, парусясь от ветра, легкие, розоватые, прозрачные занавески, и вся комната бывала по утрам так полна светом и так в ней крепко и бодро
пахло морским воздухом, что в первые дни, просыпаясь, студент нередко начинал смеяться от бессознательного, расцветавшего в нем восторга.
Узкая, длинная коса походила на огромную башню, упавшую с берега в
море. Вонзаясь острым шпилем в безграничную пустыню играющей солнцем воды, она теряла свое основание вдали, где знойная мгла скрывала землю. Оттуда, с ветром, прилетал тяжелый
запах, непонятный и оскорбительный здесь, среди чистого
моря, под голубым, ясным кровом неба.
Макар замолчал и, спрятав в кисет трубку,
запахнул на груди чекмень. Накрапывал дождь, ветер стал сильнее,
море рокотало глухо и сердито. Один за другим к угасающему костру подходили кони и, осмотрев нас большими умными глазами, неподвижно останавливались, окружая нас плотным кольцом.
Но вот уж сумерки; вот постепенно мгла
На берег, на залив, на скалы налегла;
Всё больше в небе звёзд, в аллеях всё темнее,
Душистее цветы, и
запах трав сильнее;
На сломанном крыльце сижу я, полон дум;
Как тихо всё кругом, как слышен
моря шум…
Среди подлеска я заметил багульник. Он рос здесь слабо, листья его были мелкие и
запах не так силен, как в других местах, вдали от
моря. По берегу виднелись кусты шиповника, но уже лишенные листвы. Не менее интересной является рябина: это даже не куст, а просто прутик, вышиною не более метра с двумя-тремя веточками и безвкусными, водянистыми, хотя и крупными плодами.
Запах поля мешался с нежною сыростью, веявшей с
моря.
К вечеру ненастье превратилось в бурю, и взволнованное
море перекинуло через девяносто миль свой влажный
запах в стены самого Рима.
Почему
морем? — я не знаю:
море далеко, и я скорее ждал
запаха гнили.
Выехали из Арматлука рано утром, когда алое солнце только-только выглянуло из-за
моря и уставший за ночь месяц, побледнев, уходил за горы в лиловую мглу. В тихом воздухе стояла сухая, безросная прохлада, и
пахло сеном.
У одного письмоводитель пил горькую и закусывал луком, у другого пил сладкую и
замаривал водочный
запах гвоздикой и амбре.
Эти таборы покрывали почти весь склон берега, где дымились самовары, кипели кофейники, распространявшие на изрядное пространство
запах жженого цикория, и где было разливное
море пенящегося пива, в те благословенные времена общей дешевизны продававшегося чуть ли не за три копейки медью бутылка.
Долго матросы толкались по темным улицам, которые, как стоки, все спускались к
морю и из которых несло тяжелым
запахом подвалов и чуланов.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до
паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья и он тронулся, сопутствуемый беспорядочно-заколыхавшимся
морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из-за свиты, окружавшей императоров.
С этою целью один раз ночью Мошкин пробрался в капитанскую каюту, захватив с собою весь украденный пуд пороха, и заложил весь этот заряд целиком около того места, где спал Апты-паша, и подстроил под порох горящую головню; порох вспыхнул и произошел взрыв, и «двадцать турок побросало в
море»; но и сам Мошкин «обгорел по пояс».